Петровские праздники-виктории и светские ассамблеи

• Укрепление патриотизма;
• Демонстрация силы и мощи государства;
• Утверждение престижа и значительности власти, т.е. авторитета самодержца.

Настрой праздников-викторий должен был стимулировать также готовность молодых людей встать на защиту России и поощрять гордость за свое Отечество.

Финансировались такие торжества из казны, и размах подобных праздников поражал воображение как самих русских, так и иностранцев. (Иными словами, с поставленными задачами петровские виктории справлялись прекрасно).

Например, торжество по поводу заключения Ништадского мира 1721 года сопровождалось грандиозным фейерверком и артиллерийским салютом. С утра до поздней ночи глашатаи под звуки фанфар на всех улицах и площадях Петербурга объявляли о мире.

Само празднование, как писал в дневнике дипломат В.Ф. Берхгольц, продолжалось много дней: «С 10 сентября 1721 г. в столице неделю продолжался большой маскарад с участием тысячи масок. Петр, одетый в платье голландского матроса, бил в барабан, возглавляя карнавальное шествие.

В гуляньях участвовали сотни ряженых с бичами, пузырями, наполненными горохом, с погремушками и свистками. Под страхом большого штрафа участники маскарада не должны были появляться в общественных местах иначе, как в масках. 24 сентября маскарад возобновился по случаю ратификации мирного договора в Стокгольме. Ряженые в течение двух часов шествовали веселой процессией по столичным улицам.

В последующие недели празднество продолжалось в столице, а затем в Кронштадте, где флот и береговые батареи салютовали в честь победы. По случаю заключения мира Сенат 22 октября преподнес Петру I императорский титул.

Торжества сопровождались грандиозным фейерверком и народными гуляниями. Народ потчевали жареным быком и винными фонтанами. Праздник завершился глубокой ночью при громе артиллерийской канонады».

Праздники-виктории положили начало еще одной петербургской традиции – в столице стали строить триумфальные ворота, которые знаменовали победные события русской истории.

Интересно, что в отличие от европейских триумфальных образцов, российские - украшались не христианскими сюжетами и элементами, а имели в своей основе реальный исторический материал. В их оформлении преимущественно фигурировали эмблемы и символика, которые соответствовали духу государственной политики и насущным идеям времени. Например, это были изображения победных колесниц, герои античности и божества побед и мифологические персонажи – Ника, Слава, которые должны были олицетворять победу, героизм, мужество, мир и вечность, а также демонстрировать мощь нынешней России.

Постепенно новые виктории и иные столичные торжества стали создавать альтернативный календарь праздников к имеющемуся церковному кругу торжеств. Происходил новый синтез религиозно-государственной системы, что демонстрировало новую политику императора-реформатора. Например, в государственных торжествах, особенно в праздниках-викториях значительную роль стали играть церковные колокола.

Так, по поводу празднования викторий по всему Петербургу совершался «целодневный», трехдневный, а в особо торжественных случаях, как, например, заключение Ништадтского мира, семидневный звон. Церковный колокол, таким образом, становился также символом императорской силы и власти и величественной мощи российского государства. (Интересно, что колокол олицетворял собой не только силу, направленную против врагов страны, но и силу, с которой молодой самодержец внедрял в культуру новые «правила» жизни общества).

Также в ритуалах новых государственных праздников элементы церковного и воинского церемониалов – колокольный звон, пушечная пальба и строевая музыка – совмещались с театрально-зрелищным действием «огненной потехи».

Совмещение религиозного и светского начал проявило себя в церковных освящениях всего воинства, каждого морского похода, нового военного корабля и в соответствующих храмовых праздниках. Праздник в честь виктории связывался с днем памяти соответствующего христианского святого. Освящение храма во имя того или иного святого становилось актом не только церковным, но и политическим, утверждающим государственную значимость события.

Растет количество храмов, освященных в честь воинских побед. Храмовые праздники совмещали в себе пушечную и ружейную пальбу, барабанный бой и воинственные звучания труб с «молебным пением» и колокольным звоном, соединяясь в единый ритуальный порядок.

Празднества петровского времени были связаны с насильственным внедрением новых манер поведения, европейской одежды, этикета, танцев, увеселений. Новое поведение было обязательным и на ассамблеях, введенных Петром I. Во время танцев Петр I и Екатерина I вставали в первую пару и вслед за ними обязывали всех в точности повторять сложные и замысловатые движения.

Разумеется, новоиспеченные участники ассамблей держались скованно, нелепо двигались в непривычных костюмах. Дамы, затянутые в жесткие корсеты, с огромными фижмами, в башмаках на высоких каблуках, с пышными напудренными прическами, не умели не только грациозно танцевать, но не знали, как сесть и как встать. А во время танца, и вовсе забывая о новом этикете, делали привычный русский поясной поклон кавалеру. От таких движений косточки корсета впивались в тело, великосветская красавица краснела и смущалась.

Немыслимое нервное напряжение усиливалось от бесконечных подношений непривычных напитков. Испуганные и растерянные, русские дамы отказывались танцевать с иностранными послами — такие курьезные истории случались нередко.

Однако петровские ассамблеи стали школой светского общения, бального танца и этикета. Петербургское общество постепенно начинало соответствовать понятию «светское общество» европейской ориентации, ассамблеи же со временем трансформировались в знаменитые петербургские балы, а виктории положили начало прекрасной традиции отмечать победы русского оружия и почитать Отечество.