А.Жохов и Е.Утин – типичный пример «разночинской» дуэли

На склоне девятнадцатого века дуэль в России сильно меняется. Меняется как сам ее ритуал, так и отношение к нему участников и самого общества. Интересно, что сама дуэль становится предметом массового обсуждения – появляются публикации как в защиту, так и против самого принципа такого восстановления справедливости.

Кроме того, к концу века, который отнял на дуэли у России А.С.Пушкина, к этому ритуалу прибегают не только дворяне, но и разночинцы – что было бы совсем недопустимо в начале столетия. Один такой поединок между адвокатом и журналистом имел не только трагические последствия, но и широкую столичную прессу и даже громкое судебное разбирательство.

По правде сказать, оба участника этой дуэльной истории - адвокат Евгений Утин и журналист Александр Жохов - были-таки «среднего пошиба» дворянами, однако мировоззрения их, впрочем, как и поведение отличались в большей степени оттенком «разночинства». Так или иначе, дворянская составляющая не играла основной роли в их решении выхода на дуэль. Причиной же поединка послужила «работа» Утина, он защищал в суде интересы радикального настроенного молодого человека по фамилии Гончаров, который обвинялся в распространении листовок возмутительного политического характера. Его оппонент журналист Жохов писал в газете обвинительные статьи против действий этого Гончарова. Утин опровергал их и, в свою очередь, распространял мнение, что эти публикации имеют влияние на суд и способствуют осуждению подсудимого. Кроме того, в этих слухах распространялась информация о том, что сам Жохов занимается этим делом в «корыстных целях», поскольку он имеет незаконную связь с женой обвиняемого и оговаривает его с целью устранения «конкурента». Как всегда «грязь» перевешивает, и Утин получает вызов от Жохова. Забегая вперед, надо сказать, что на поединке Жохов получает смертельное ранение в голову, потом следует самоубийство жены Гончарова, а через год, после неудавшихся попыток отмщения Утину кончает с жизнью и сестра Гончаровой. Утин проходит через судебное разбирательство, в котором участвуют именитые люди литературы и журналистики, и получает приговор в виде 5 месяцев заключения.

В этой дуэльной истории интерес представляет не столько сам повод к поединку, сколько поведение его участников. По свидетельству секундантов, Жохов по дороге к месту дуэли был чересчур эмоционален – говорят даже об истерике, журналист то плакал, то смеялся. Затем бесконечно вмешивался в саму процедуру – перемерял шаги барьера, игнорировал советы друзей. Это, конечно, не было прямым нарушением, но демонстрировало неподобающее статусу поведение дуэлянта. В том числе Жохов небрежно и бездумно отнесся к выбору одежды на поединок и принятию защитной позы - так журналист демонстрировал и свою неосведомленность о принципах этого ритуала. Он был одет в светлые брюки, открытый жилет, снял пальто перед поединком и не встал в положенную позу вполоборота к сопернику. Его визави Утин, напротив, появился в черном пальто (это уменьшало точность прицела) и не подставил себя под пули противника, став к нему боком. Эту разность в поведении современники трактовали не как следование правилам дуэльного поведения, а как искренность и правоту Жохова, пренебрегшего этими условностями и как свидетельство откровенных лживых намерений Утина. Кроме того, после выстрела, ранившего Жохова, Утин также стал биться в истерике и рыдать, что снова –таки было недопустимо как неподобающее проявление эмоциональности.

В этой истории нарушали дуэльный кодекс и секунданты поединка, также разночинцы – у Жохова секундантом был переводчик и журналист Е.Ватсон, а у Утина – внук крепостного, критик В.Буренин. Они сочли возможным не держать в строжайшей тайне как сам поединок и поведение участников, так и роль во всей этой истории жены Гончарова. Секунданты разночинской дуэли прямо давали показания в суде в мельчайших подробностях и принимали участие в неприемлемых по законам чести пересудах о госпоже Гончаровой. Очевидно, это и привело несчастную женщину к сведению счетов с жизнью и толкнуло ее сестру на несостоявшуюся месть, а потом и на собственное самоубийство.