Начало восьмидесятых — очень мощное с точки зрения музыки время. Да иначе и быть не могло. В рок-музыке к тому времени наметился сильный застой: великие рокеры, таланты и светочи, конечно, старались экспериментировать, искать новые пути, но основная масса музыкантов сильно не заморачивалась. Зачем, когда можно собрать стандартную банду из гитары-баса-ударных, сочинить пару въедливых хуков и действовать в духе классической песни группы «Ноль» про «Фендер-Стратокастер»: дескать, я и песни петь могу, и далее по тексту.
Как говаривал полковник ВДВ Стрельников из эпического фильма «Красный рассвет»: «Это было смешность! Это было... шлабошть!». Ну, слабость не слабость, учитывая, что разлетались эти альбомы, несмотря на всю их посредственность, как горячие пирожки – примерно, как сейчас сотнями тысяч уходит с прилавков «юмористическая фэнтези», зачастую не стоящая бумаги, на которой она напечатана. «Пипл хавал», а некоторые по старой привычке ждали от рока божественных откровений и из-за этой призрачной надежды лопатили тонны музыкальной руды. И нередко оставались с носом.
Понятное дело, что такое положение вещей грозило гангреной и ампутацией — рок в середине семидесятых начинал откровенно припахивать специфическим трупным ароматом. Поэтому многие молодые исполнители, которых это как-то не слишком устраивало, пошли в откровенный неформат — с одной простой и вечной как мир мотивацией: «Надоел застой, хочется чего-то нового и оригинального, пусть без толп фанатов и золотых гор, но зато и без опасности подцепить гитаризм головного мозга и увязнуть в болоте».
Именно эта мотивация и обеспечила появление и расцвет множества новых стилей. Они росли как грибы — выяснилось, что можно достичь очень многого простым отходом от навязшей на зубах схемы с ударными и гитарами. Конечно, потом рокеры старого образца, подавившись мацой от таких новостей, всё опошлили: побежали в музыкальные магазины, чтобы поменять гитару и бочку на жалейку и вибрафон. Ничего путного из этого, конечно, не получилось, потому что «вы, друзья, как ни садитесь». Но пока не набежало халтурщиков, родились новые и совершенно замечательные жанры — времени у них было немного, но они в конечном итоге завоевали мир.
Одним из таких новых жанров стал синти-поп — уникальное для своего времени явление, которое и возникло сначала как немедийный, независимый стиль, а потом обрело и миллионы поклонников (это только у одних «Depeche Mode» – миллионы, а если брать весь жанр в целом, то и на десятки миллионов счёт пойдёт).
Синти-поп в восьмидесятых был одним из самых модных и популярных стилей в принципе (в СССР, куда он периодически просачивался, - в особенности, потому что синтезаторная музыка у нас всегда была в почёте, а в синти-поповом саунде синтезатор доминирует). Группы этого направления собирали стадионы (даже не «Депеши», а команды рангом куда ниже), влияли на другие жанры — и на пост-панк, и на электронику, и на совсем дремучий евродэнс... В общем, то было золотое время.
Конец был немного предсказуем: в жанр пришли люди, которые в принципе не очень понимали, что это такое, с чем его едят и зачем вообще в рок-музыке нужны какие-то дикие синтезаторы, – но зато девочкам нравится, и на концертах можно неплохих денег срубить. В результате, приличная часть музыки, выходящей под славным брэндом, являла собой не что иное, как обычную по-музыку в худшем значении этого слова, да ещё и с претензией.
Тут начали происходить процессы, которые в своё время породили и сам синти-поп: всё больше молодых исполнителей, глядя на скатывание любимого жанра в слащаво-карамельную трясину, решили, что жить так дальше нельзя, и устроили мини-революцию. Для этого и понадобилось — увести жанр в подполье, в мрачные глубины «тёмной волны», выкрутив ручку яркости на минимум. И одной из самых важных групп этого нового, мрачного синти-попа с нечеловеческим лицом стала американская команда с символичным названием «Cold Cave», «Холодная пещера».
Группа, а верней, проект американского музыканта Уэса Айсолда, появилась на свет уже в середине нулевых, когда основные смыслы и инструменты пост-панка, синти-попа и дарквэйва уже были созданы – и можно было орудовать этими вещами, изобретая что-то очень далёкое от магистральной линии жанра. Иной весёлый синти-попер игрался бы с этими элементами, собирая из конструктора очередную группу «Демо» или там «Plazma». Но Айсолд работал с ними, как мрачный и вдумчивый алхимик, выплавляя не меньше чем философский камень – и в итоге смог выпрыгнуть из поезда, бесконечно несущегося к пропасти, и встать на свои узкоколейные рельсы.
Творчество «Cold Cave» – концентрированная мрачнятина; даже у идейно близких «Coil» возникали периоды некоей извращённой экстатичности — от «Cold Cave» подобного не ждите. Причём, что самое главное, это мрачность не выглядит патетической и наигранной, чем грешат многие готик-группы. «Cold Cave» играют «кровью сердца», и в том, что кровь у них какого-то подозрительно чёрного оттенка, ничего предосудительного нет — с каждым может случиться. А вот выплёскивать эту кровь в сильные, полные честного и сурового пессимизма песни сумеет далеко не каждый — так что нужно ловить момент. Тем более, что выплёскивают её американцы крайне концентрированными порциями (к плодовитым группам их не отнесёшь); тем сильней эффект.
25 октября, 20:00
Клуб Dada
Гороховая, 47 (м. Сенная площадь)
8(921) 424-39-69
|
Карта
Маршруты
Где остановиться
Где поесть
Что купить
Как добраться
Погода
